"В пещеру к повелителю" сказал доктор Зойберг. Оке-ей.
Название: Так бывает
Соавтор: bobz
Автор: kotler
Бета: Yukiko Akiyama
Фандом: Видеоблоггеры
Рейтинг: R
Пейринг: Илья Мэддисон/Руслан Усачев
Жанр: Слэш (яой), Ангст, Флафф, AU
Предупреждение: OOC, Нецензурная лексика
Состояние: закончен. мини
Дисклаймер: отказываюсь от мальчишек. Не мои они. зато моя идея ахахахха(
Размещение: Только с разрешением автора.
Саммари: Рядом, но нет возможности сказать как это клево. Искренность никогда не была тем самым качеством, которое можно назвать лучшим. Излишняя честность сожжет в тебе человека. Лучше зарываться во лжи, хотя бы перед собой. Потому что потеряться в коридорах - одно. А потерять себя - другое.
от автора: Нас теперь двое :Р
П.С. от меня: Ну, я это... кажется сделала огромную ошибку, начав писать по этой паре. Странно, что Мэддисон - король рунетовского блоггинга, а лучший пейринг в этой среде Макс/Стас. Ну это потом. Текст собирался по кусочкам, поэтому возможны недочеты.
Один говорит что Агата Кристи - Извращение, идеальный вариант для этого фанфика. Другой уверяет что Moby – In This World. Кто прав?
читать дальше
- Спасибо, что были с нами! - Крикнул слишком громко ведущий, закрывая шоу. Илья устало отпил холодной воды и, посмотрев на своего собрата Усачева, который сидел в кресле и сдавливал виски, присел рядом.
- Заебись. - Усачев посмотрел на своего собеседника, и, отпив минеральной воды, усмехнулся. Только что ему звонили из "Спасибо, Ева" и теперь Руслан имел смелость сообщить три новости Мэддисону: плохую, очень плохую и пиздец печальную.
Сегодня в отеле на другом конце города их ждут. Ждут обзорщики и журналисты. Ждут шоу от стендаперов.
Илья отозвался коротко: - Блядь.
Впервые Усачев был полностью с ним солидарен. Руслан очень устал. Иногда даже подумывал устроиться на нормальную работу и забыть обо всех этих вещах, которые требуют самого дорогого от тебя - хорошего настроения. Илья вел себя тихо, прикрыв глаза, он только обронил: "Такси вызови". Усачев выполнил это поручение быстро и, не смотря на свою усталость, залез в твиттер. Там все то же самое. Частые ретвиты, не такие важные новости.
Руслан ждал пока позвонит диспетчер и скажет какой автомобиль подъедет и слышал как тяжело дышал Мэддисон, положив себе руку на глаза. Напряженная тишина, которую не разбавлял даже твиттер. В обстановке, где нечего сказать, лучше реально молчать. Но, когда эта неловкая пауза из-за тебя, становится реально неловко и хочется что-нибудь добавить. Было слишком тяжело. За своими масками придурков и юмористов они забыли, что жизненная энергия тоже важна. И сейчас ее не было.
Бал окончен, а убираться некому. Так же и на душе, и в голове, было пусто, тяжко, бессмысленно. Правда пара приятных цифр всегда отпугивала такие мысли, но их они сегодня не увидят.
Вместо звонка пришла смс. Тихое вибрирование телефона сбило Руслана с мысли.
- Машина будет через пятнадцать минут. Рено Логан, черная.
- Хорошо, что не жигули. А то я бы пешком пошел. - Илья отвел руку от глаз и, поморгав окинул взглядом Усачева. - Ты чего на меня пялишься? Я же тоже человек, устать могу.
Если отбрасываешь маску обычно обнажаешь свою сущность. Когда так делал Илья это казалось из ряда вон выводящим и помещалось на воображаемую полочку Усачева с теми самыми счастливыми минутами, которые происходят в жизни очень редко. Руслан берег такие минуты и старался не спугнуть лишнюю возможность увидеть своего друга настоящим. Иногда притягивает тебя к человеку, даже независимо от того хочешь ты его видеть или нет. Не важно что говорит разум, другим местом хочется оказаться рядом.
Не так давно Усачев понял, что влюблен в короля всея ютуба. Именно из-за этого он пытался ухватыватиться за любую возможность побыть с ним, хотя стоический делал вид, что наплевал на него с высокой горы. Находиться рядом с человеком, имея недвусмысленные намерения на него, хоть и только в голове, но все же, все равно как-то странно.
Руслан каждый раз нервно дергался, когда касался Мэда. Он будто цитировал у себя в голове пришедшие однажды мысли: "Да, Илья не гей. Значит нечего боятся. Натуралы о мужиках не думают". Это давало смелости на легкие дружеские объятия, на смех и даже на то, чтобы смотреть ему в глаза больше двух секунд. А потом... цепляясь за последнюю надежду Руслан смотрел в спину Мэдду, боясь сказать что-то не то, потому что невероятно хотелось ляпнуть что-нибудь глупое о своих чувствах.
Усачев поправил складку на куртке Ильи и, поймав его заинтересованный взгляд, улыбнулся. Мэддисон устало отвел глаза.
- Что?
- Пора выходить. - Руслан грустно посмотрел куда-то за плечо Мэддисона и, внезапно резко, произнес, - У нас нет ни одной идеи для стендапа.
А в голове рисовалась совершенно другая картина. У обоих. Руслан рассуждал о том, что натурал никогда не будет думать о мужчине, как об объекте обожания. Он может идти рядом, может знать и может представлять секс с парнем, но натурал никогда не применит это на себе. А Мэдд думал как бы выжить и не ужраться в усмерть до конца мероприятия.
Илья встал слишком резко и, потянувшись к пальто, посмотрел на Усачева, думая о чем-то своем. Они сегодня постарались на славу. И теперь стоило бы по хорошему порассуждать над стендапом, а не гнать на усталость и лень. Руслан тоже очень устал, и теперь самое время взбодриться.
- Предлагаю коснутся политики. Помнишь, ты про Сирию рассуждал? - Усачев замер, не понимая о чем говорит Илья. Потихоньку до него дошло и он кивнул в знак согласия. Мэддисон принялся застегивать пальто и рассуждать, - А я коснусь темы Обамы. Думаю, шутки про нигеров еще в почете. И вообще, чего сидишь, блядь? Опаздываем же.
- Сейчас, Илья, - Руслан улыбнулся слабо, понимая, что заход политических баталий еще предстоит провести на высоте.
Закон сохранения энергии не действовал совсем. Даже если ты сидишь тебе все равно тяжело. А может Усачева напрягало присутствие Ильи? Спускаясь и закрывая двери клуба парни почти синхронно вздохнули. Свежий воздух и стойкий зимний аромат. Мокрый асфальт изредка поблескивал застывшей прозрачной коркой.
Единственная машина, которая стояла заведенной, была той самой Рено. Илья прикурил сигарету, а Руслан потопал к автомобилю. Вот так вот, по своим дорогам. Покинув наконец территорию клуба и направившись на другой конец Москвы, они начали говорить о теме выступления. Сыграть какую-то сценку по среди стендапа было интересным предложением. Изобразить ситуацию Обама vs. Сирия, или же ниггер на ракете, или даже обезьяна с красной кнопкой - только раззадорили парней в потоке их воображения. Обговаривая несуществующих персонажей, лучшие шутки, и порядок проведения, они проехали пол пути. Таксист очень старался, уверяя парней, что через пол часика машина прибудет на место. Мэддисон только улыбнулся и поблагодарил его, замолкая. Перед выступлением хотелось помолчать подольше. Илья опустил руку с колена на обивку сидения, слегка касаясь ребром ладони руки Руслана. Так, будто случайно.
Руслан задумался как, должно быть, он выглядит перед Мэддисоном, когда вот так ненавязчиво придвигает свою ладонь еще ближе, когда пытается посмотреть в глаза, и как влюбленный в девчонку парень, старается угодить, предугадать.
А как вы поступите, если ваш лучший друг внезапно станет делать странные вещи, при этом каждый раз ошибаться и палиться со своими чувствами? Когда вы заметите нежный взгляд, слишком долгое приветствие, или не дружеское объятие? Руслан думал, что в этой надуманной ситуации он должен быть тем, в кого влюбляются. Но тут внезапно жизнь крутанула колесом фортуны и перековеркала всю историю.Руслан постил себе в голове отдельные мысли: не догадается, не увидит. И смотрел исподтишка за происходящим. Он знал, что нарывается на что-то большее, чем хук слева или удар с ноги в нос. Нет. Он будто намекал: "Я хочу извращенного наказания". И не мог ничего подделать. Руслан тонет в чувствах, которые будто сплетаются на ходу со словами, наровясь выплеснуться наружу. Он знает, что тяжело смотреть в глаза и одновременно трахать в голове светлый образ, отвечая по пути на вопросы о политической действительности.
Тяжело смотреть с обожанием и, в то же время, холодно отзываться, комментируя не самую удачную мысль. Было тяжелее, чем вспахать поле картофеля. Руслан думал, что от этой ловушки не сбежать и он был чертовски прав.Он замирал когда касались его руки. Когда случайно прижимались или когда мило передразнивали без лишней напускной агрессии. Эти моменты берег у самого сердца. Даже если было больно после этого идти дальше, делая вид, что это ничего не значит. При этом улыбаясь как идиот, ходить хвостиком по пятам и говорить себе шепотом: "Он меня обнял, он прикоснулся ко мне! Он сказал, что я умею быть смешным". Это был идиотизм. А нет. Была любовь.
Рядом, но нет возможности сказать как это клево. Искренность никогда не была тем самым качеством, которое можно назвать лучшим. Излишняя честность сожжет в тебе человека. Лучше зарываться во лжи, хотя бы перед собой. Потому что потеряться в коридорах - одно. А потерять себя - другое.
Руслан представлял себе картину маслом: Мэддисон узнает, что Усачев гей, кидает в твиттер что-то между "я ведь говорил" и "а я знал", потом дает Руслану бутылку вина и просит засунуть ее в жопу. Вот так мило и без мордобоя. Хотя, получить за такую информацию в глаз - дело принципа всех натуралов. Илья же не гей какой-нибудь, а мужик. У мужиков есть яйца, а значит они должны рассказать пидорам как надо использовать штуку между ног. При чем совершенно нелогичным для Усачева способом: бить в нос, бить в глаз, бить лицо, бить тело. Руслан вздрогнул от собственных мыслей, представляя себя в крови на пороге у Мэда, уползающим в подъезд, крича: зато я сказал в лицо!
Если долго хвататься за мысль в конечном счете она схватит тебя. А от такого, уж поверь, никуда не убежать. Руслан навязывал себе мысль что Мэд не узнает о его чувствах и, в то же время, одергивал себя от малейшего предположения, что Илья знает всю правду. Тогда он вздыхал с облегчением буквально на секунду. А потом накатывало. Как говорил Мэд: "очко контузит не по-детски". Но случилось то, что случилось. И теперь скрытое желание дать знать Илье обо всем, что происходит в голове у Усачева, вырывалось постепенно.
Руслан сам начал видеть свои промахи. Но не только это было бельмом на глазу. Иногда казалось, да ладно, он видел это! Мэддисон со своей позиции альфа самца вел себя как влюбленный идиот. Часто смотрел на губы - Усачев имел привычку их кусать, мять и вообще делать все, чтобы усиленный кровоток придавал более яркий оттенок его губищам. На таких моментах замирал и отворачивался в сторону.
Это все неловко: милые жесты, объятия, даже шутливое распускание рук. Руслан был уверен: его хотят. Частые шутки про ориентацию поменяли в голове Мэддисона образ Руслачева, делая его бабой, не иначе. Знаете что больнее, по мимо нераздельной любви? Полное непонимание и абсолютное игнорирование. Руслан знал, что Илью не переделать. Но как же хотелось дать ему в нос за каждую шутку про геев, за каждый тупой срач. И, в то же время, сказать спасибо за то, что Мэддисон затыкает любого, кто решится пошутить над этим же. Своеобразный защитник. Пора было признаться: быть немой рыбой проще, чем Усачевым. Быть ленивым питоном удобнее, чем кидаться как медведь на проблему.
Мэддисон отвел взгляд и, будто случайно, переместил свою ладонь, чтобы чувствовать холодную руку Руслана. Заметив перемещение Усачев не пытался даже посмотреть на парня. Просто прикрыл глаза и, словно этот жест отвлек его от рассуждений, замер, смотря в окно. Илья последовал его примеру, совершенно уйдя в себя.
Мэддисон умел делать хорошо три вещи: замечать, игнорировать, лениться. Две последних он применял везде и всегда, следуя принципу Будды или какого-то другого вероисповедания, а может даже и учения. Первый пункт ему изредка мешал и так же редко помогал. Руслан обычно провожал его долгим грустным взглядом. Ладонью касался почти нежно, боясь причинить боль от своей силы. Ха-ха, Мэд трижды поржал над этой мыслью. Усачев и сила - гейские потуги. Этого, конечно, он не озвучил. Так же промолчал и о странных тупняках, которые выглядели устрашающе. Руслан после очередной шутки про свои замашки питерские задумчиво смотрел на Мэда, долго не отводя взгляда, и, будто пугаясь собственных мыслей, постепенно округлял глаза. Хрен знает что у него в голове происходит, но это выглядело слишком...ммм, влюбленно? Мэддисон снова непроизвольно дернулся. Вряд ли. Скорее всего это цель пристыдить или напугать короля, чем попытка его же соблазнить.
Когда Усачев напивается, он делает слишком много комплиментов Илье, пытаясь потрогать за самое дорогое - задницу. А Мэд старательно делает вид, что ничего не слышит, не ощущает и ему лень даже разбираться в чувствах Руслана. Сначала стоило заметить прямые доказательства - на тебя дрочат. Потом, следовало принять решение ударить или игнорировать. А дальше, вот как раз то, что дальше и было интересно!
Когда Мэддисон представлял то, как по его мнению может выглядеть Руслан, когда дрочит на его королевкий образ в ванной или в кровати... В общем, когда Мэд думал об Усачеве и его члене - его накрывало. По началу - диким хохотом, позже смущением, потом раздражением, а под конец накатывало возбуждение, после которого обычно совершался быстрый акт рукоблудия.
Вот тогда-то и понял Илья, что все, пиздец. Но, как ни странно, это было еще не все! И вообще, о чем можно думать, когда воротит от членов? Но Усачева-то хотелось. Иногда людей тупо хочешь и не можешь сказать нет, хотя понимаешь какой стремный выбор. Мэду еще повезло... вдруг бы выбор на бабусю упал? А тут на Руслана. Херня вопрос, с мужиком попробовать не хотелось, но этого можно было избежать простой дрочкой и, даже в мыслях, изолировать это извращенное желание. Но ни время, ни усиленные занятия делами, ни дни, проведенные в доте ни хрена не отвлекали. Усачев прилип к фантазии, превращаясь в навязчивую идею.
Сиськи или не сиськи? Вопрос времен печального черепа остался на слуху. Имея под рукой популярность, а под другой девушку, он руководствовался только силой собственного члена в этих сложных вопросах. Но тут вмешалась голова. Когда четыре стихии смешиваются обычно приходит аватар, но на этот раз это место было занято Ильей, который хотел непонятного.
Все происходящее было дурманом. Выброс адреналина выбил все силы и теперь хотелось пить зеленый чай на Тибете, слушая мелодию камня. Это было опустошение после рабочего дня. Такое было и после каждого отъезда Руслана. Только ему знать не положено.
Мэддисон имел хорошее качество для любого друга. Он говорил то, что было у него в голове и, даже если эта мысль никогда не будет озвучена полноценно, ее можно будет собрать по кусочкам. Мэддисон на каждом шагу шутил, что Руслан гей. И ведь его эта мысль претила, пока не заинтересовала серьезно. Усачев слышал это, но все равно прятался за свою отмазку. Два придурка, не иначе.
- Ребят, мы приехали. - Произнес таксист и, озвучив сумму,заглушил мотор автомобиля. Мэддисон дернулся от резко прозвучавшего голоса.
- Спасибо большое. Музыка у вас классная, - сказал Руслан, протягивая деньги. Илья в шоке посмотрел на их руки, которые в процессе рассуждений они сжали, словно при рукопожатии. Руслан руку не убрал и, даже не смотря на все неудобства, не разорвал контакт для того, чтобы вытащить деньги. А еще оказывается в такси играла музыка. Мэддисон услышал старые добрые Scorpions и усмехнулся.
Падать в омут вдвоем веселее. Как в аду, только в омут собственных желаний. Хотя какой может быть ад без желаний? Желание было схватить себя за грудки и приложить о стену. Да, именно себя. Потому что никто другой, кроме себя, не выбьет ту дурь, которая происходит у тебя в голове. Они вышли из машины и синхронно подняли головы. То ли это Илья повторил за Руслачевым, то ли Руслан повторил за Мэддисоном, неизвестно, но на высокое здание они смотрели озадаченно. Вот же два придурка: взрослые парни, а просто пялятся куда-то наверх. Их ждут уже, а им все нипочем.
- Пойдем?
- А какой этаж-то? - Мэддисон одернул себя как раз в тот момент, когда хотел взять за руку Усачева.
- Этаж? Вроде 15, - пожав плечами ответил Усачев, засовывая руку в карман и следуя в это высокое здание более чем уверенно. Илья смотрел в спину своему другу, приятелю, собутыльнику и, порой, даже брату, а теперь еще и как на человека, которого хочет. Настроение падало все ниже от понимания того, что он хочет сотворить, и что не стоит творить ни при каких обстоятельствах.
Двери открылись сразу же, как только Руслан нажал на кнопку. Зайдя в лифт с огромным зеркалом Усачев почти забился в угол. Мэддисон молчал, ступая в серое пространство слишком лениво и медленно. Илья ткнул кнопку и двери захлопнулись немного подрагивая из-за работы механизма, издавая неприятный звук. Кабина поползла вверх. Огромный индикатор красным выводил этажи. За каждой минутой тишины стоял целый диалог. Не в живую, а где-то на уровне интуиции. Кто-то спрашивал, кто-то отвечал. У них всегда было так: полное понимание.
12. Цифра мигнула и кабину тряхнуло на цифре 13.
Вот так просто: погас свет, воцарилась тишина. Аварийный свет отсутствовал и это было чертовски неудобно.
- Илья? - Руслан не паниковал, а скорее интересовался.
Мэддисон устало приложился к стене лифта и шумно выдохнул:
- Если нет аварийного света, то света в здании нет вообще. - Констатировал Илья.
Усачев не мог успокоиться, наводил кипиш, что-то пытался сделать... Да-а, ладно. Вот, в почти в темноте, почти с любовью всей своей жизни и почти злым, он застрял почти на тринадцатом этаже! Руслан нервно искал панель управления, протирая ладонью всю стену пока Мэддисон не достал свой мобильный телефон и не посветил в сторону, где предполагался Усачев.
Руслан должен был благодарить с издевкой, произнести хоть что-нибудь, но губы будто прилипли друг к другу. Что говорить? Именно тогда он натолкнулся на серьезный взгляд Ильи и понял все.
Мэддисон знает, что Руслан думает о нем. Вот тут-то и стало страшно за свое лицо, за свои помыслы, а самое страшное за лифт, который не приходил в движение и кнопка вызова оператора, нажатая несколько раз, не сработала. Интуиция не обманывает, даже если пять минут назад он эту мысль опровергал.
- Заткнись, - предостерег Мэддисон. Экран телефона погас, заблокировавшись. Воцарилась темнота.
- А что я должен говорить? - Руслан не мог поверить в то, что видел, в то, что понял и в то, что сейчас терял. Как падает башня Руслан видел, на ютубе правда, но видел. Как происходит атомный взрыв - тоже. Но как разбивается сердце он наблюдал впервые. И правильно вроде все это выглядело, Илья ничего ему не должен. Но чертовски обидно за непонимание.
- Я давно знаю и нахер не хочу участвовать в твоих загонах. - Мэд произносил это зло и Усачев был уверен, что при свете он бы уже давно отхватил по шее. Почему именно вот так? Руслан готов был плакать от отчаяния или тупо пнуть первое что-либо попавшееся на пути. Но в двух квадратных метрах был только Илья, а его бить было как-то опасно.
- Смотрю, ты все обдумал. - А что теперь Руслану скрывать? Пусть Илья знает. Может хотя бы про геев шутить перестанет.
Усачев вытащил мобильник и проверил свое предположение. Сети нет. Он заперт в кабине со злым Ильей. Что может быть лучше?
- Я тебя уже попросил закрыть свой хавальник. - Мэддисон устало приземлился на корточки. Экран в руке Руслана погас, напоследок осветив грустное лицо хозяина.
- Уж извини, единственное, что я могу сделать, как ты говорил, ныть или сосать. - Злясь обронил Усачев, прижимаясь к стене, будто пытаясь найти у нее защиты.
- Не язви. - Мэддисон напротив успокоился.
- Не драматизируй. Я со своими заскоками сам справлюсь. И не надо мне тут шатать мир. - бросил в ответ Усачев. Ему реально нечего терять. Любовь потерял, а с этой потерей и друга, и популярность. Будет дрочить дальше на светлый образ и думать о всякой чуши. Он был готов к этому. Своеобразно. Даже припас дома хорошего вина.
- Ты, баба, смотрю, нарываешься?
- Нарываюсь. - Откуда-то пришло ощущение напряжения, будто сейчас вспыхнет костер. Именно сейчас оборвется последняя нить каната, на которой висит кабина.
В темноту говорить было намного веселее и интереснее.
- Тебе избитым быть захотелось, я не понимаю?
- Может быть. Я ведь тупой. Не пойму еще. - Продолжал говорить Руслан, пока не услышал шорох.
Через мгновение он почувствовал, как Илья схватил его за грудки и грубо прижал к металлической стенке лифта. Ощущения были обострены до предела из-за невозможности видеть. Усачев чувствовал жар тела, которое было так близко, резкое дыхание, обжигающее губы, грубые руки, которые в любой момент могли разбить Руслану лицо. Но не было страха, было возбуждение. Жгучее желание, заставляющее трястись, хотеть большего. Не важно чего - ударов, грубости, ласки, нежности - лишь бы больше.
Свет в лифте начал включаться и выключаться. Усачев увидел растерянное лицо Ильи, все еще сжимающего в кулаках края руслановой куртки, увидел как тот потянулся ближе, преодолевая оставшиеся сантиметры между их губами.
В лифте вновь наступила кромешная тьма, но Руслану казалось, будто здесь взорвалась ракета. От незнакомого ощущения в голове все взрывалось. Илья целовал грубо, сминая чужие пухлые грубы, кусая их, проникая языком глубже в рот. Щетина царапала недавно выбритые щеки Усачева, но Илье было все равно. Он получил то, чего подсознательно хотел уже столько времени. Ему было плевать на слабые попытки Руслана оттолкнуть, прекратить это. Одной рукой Мэд сильнее стиснул край куртки, другой держал усачевскую шею, не давая вырваться. Сейчас его мозг медленно, но верно пытался выключиться.
Выключить, по крайней мере, здравый смысл. Ведь он насильно целовал Руслана, в темном лифте, закрытом пространстве, крепко зажав между тонкой стеной и своим телом, неистово проникая языком внутрь, облизывая его губы, не давая ответить или сопротивляться.
Тут произошло то, чего отключающийся мозг не ожидал: руки Усачева оставили попытки отбиться от неожиданного напора, а напротив начали пробираться под расстегнутую куртку, попутно теребя футболку под ней. Язык начал с трудом отвечать на столь жестокие ласки.
Ощущение нереального, будто все происходит на грани сна, четко засело в голове. Руслан подавался действиям Мэда, чувствуя как поцелуй перерастает в нечто большее. Илья провел рукой по плечу, судорожно выдыхая и, словно цепляясь, схватился за рукав.
Грубая мужская сила возобладала над нежностью. Руслан чувствовал, что его губу снова прокусили до крови и теперь поцелуй казался жутко невкусным.
- М-м, - Усачев не сдержал стона, чувствуя как Илья еще раз толкнул его к стене. Будто напугавшись звука Мэддисон отпрянул, разрывая поцелуй. В его глазах была жажда, которая опьяняла, срывала крышу.
Руслан не верил себе и своим мыслям. Он пытался совладать с трясущимися руками и справиться со сбитым дыханием. Жар чужого тела отвлекал, мешал, бесил и возбуждал. Мэддисон смотрел долго, вдумчиво. Казалось, он решал в голове вопрос жизни и смерти. Руслан устало прикрыл глаза и откинулся на стенку лифта. Илья, напротив, не сдвинулся с места, усиливая хватку на локте видеоблоггера. Они говорили действиями. Илья говорил, что не знает что делать дальше и рискует отступиться, а Руслан, устало прислоняясь затылком к металлической поверхности, отвечал: я устал от твоих выкрутасов.
И дальше наступала тишина, также произошло и в этом случае. Мэддисон сжал руку слишком сильно и Усачев уставился туда, где должно было быть чужое лицо. Илья не отпускал, ожидая реакции. Она же должна быть, черт возьми! Но кроме стояка в штанах, Мэддисон не заметил ничего. Руслан устал. Эмоционально выдохся. Илье пришлось разжать схватку и отстраниться. Коснувшись параллельной стены затылком король блоггеров замолк.
Снова звучал диалог: А дальше что? И проносился ответ: Твое решение. То, что происходило можно назвать страхом перед ответственностью.
Илья не хотел брать вину, портить жизнь человеку и разгребать проблемы. Все это возложится на его плечи, если он сейчас продолжит. Мэддисон был не дурак и прекрасно осознавал: начнет - не остановится.
Усачев шумно выдохнул и подошел к Илье непозволительно близко, если сейчас можно так сказать, после того что было. Мэддисон застыл в напряжении, в ожидании действий, но Руслачев чувствовал его губы, почти касался груди и тепло, ставшее привычным, стало возбуждать. Илья готовился ко всему. От издевки до пощечины. Потому за такие шутки, особенно над чувствами, получают по морде, но Руслан разбивает все догадки тем, что медленно, ведя руками вдоль чужого тела, опускается на колени. Старается усилить все свои чувства, чтобы понять каково это делать минет другому мужику. Все бывает в первый раз.
Он прижимается к животу Мэддисона щекой, рукой проводит по все еще застегнутой ширинке. Илья издал странный звук похожий на рык, впутывая при этом руку в волосы Усачева и оттягивая их. Оба ловят неимоверный кайф.Наконец ширинка расстегивается и Руслан чувствует как Мэд возбужден и рад, что света нет, ведь он никогда бы не смог так стоять на коленях, дотрагиваться, получать удовольствие от руки волосах и проводить рукой по стоящему члену. Стоящему на него. Илья снова издает стон и Усачев приближается ртом, слегка касаясь головки. Непривычное ощущение. Мэддисон в нетерпении насаживает его горячий рот глубже. Рус давится, кашляет, отстраняется, но потом возвращается в исходное положение, начиная в темпе скользить пухлыми губами то вверх, то вниз, подчиняясь настойчивой руке.
Свет снова начал мигать. Почти полностью взяв в рот Усачев поднимает глаза на верх, смотря на раскрасневшееся лицо короля. Тот в свою очередь смотрит ему в глаза. Ничего сексуальнее Руслачева с членом во рту он еще не видел. Он представлял иногда такое, будучи в душе, но не думал, что в реальности это будет настолько охуенно.
Ксюха делала ему минет раньше, у нее это выходило на порядок лучше, но сам факт того, что объект мэддисоновских желаний, в последний месяц преследующий его во всех фантазиях, присутствующий там во всех позах, делал это, пусть неумело, неловкими движениями губ, возбуждало намного больше. Дыхание Ильи окончательно сбилось, сердцебиение участилось до предела, а Руслан все двигался, помогая себе рукой. Мэддисон дошел до предела и, с очередным рыком, кончил.
Усачев уже начинал захлебываться сильными потоками спермы, но сильная рука снова не давала отстраниться, сжимая в кулаке волосы на чужом затылке. В этот момент свет перестал мигать, на секунду выключился и снова, уже без перебоев, включился. Лифт поехал. Руслан вскочил с колен, сопровождаемый слегка печальным взглядом, отошел в другой угол лифта и сплюнул чужую сперму. Через секунду лифт остановился, раскрывая наконец свои двери. Усачев, не поднимая взгляда на Илью, выскочил, не говоря ни слова.
***
Время бежало как могло. Руслан уже не мог точно вспомнить когда была встреча с Мэдом в последний раз. Словно через размытый туман он вспоминал произошедшее в лифте и улыбался. За радостью и безграничной любовью всегда следовало огорчение.
Одиночество, которое спустя полгода только наступало на горло. То, которое сдавило кадык так, что становилось тяжело что-либо сказать. Руслан походил на немую рыбку.
Открывая ссылки на ютуб он видел образ, а настоящее, то, чего не хватало. Это заметно ощущалось. Были в одной среде, но ощущение, что на другой планете. Усачев ощущал себя в пустой комнате, где нет ничего кроме стула. Так он рисовал для себя правду. Эхо, которое пародировало его, с каждым разом все длиннее отражалось от стен. Это был страх напополам с одиночеством. Да, Усачев ждал встречи и боялся до испарины.
Вечерами он будто прокрадывался на какую-то штаб-квартиру с супер секретной информацией, кликая на аватарку Ильи, и, замерев, впитывал в себя его образ. Руслан любил все в этом человеке и, налюбовавшись до стояка в штанах, он закрывал страничку, быстро перепрыгивал со стула на кровать, зарываясь в подушку. Ему было чертовски стыдно. Когда делаешь смелый поступок приходиться ждать последствий в виде сомнений. Руслан считал, что за свою выходку он платит совестью и добровольно мучал себя вечерами, пытаясь написать Илье и все равно терялся то в буквах, то в смысле. Когда нестерпимо хочется к человеку - кружится голова. Одурманиваешься какими-то полуреальными мечтами и пропадаешь из внешнего мира на неопределенный срок.
Руслан, откинувшись на стул и прикрыв глаза, представлял как Мэддисон заходит в его комнату и наклоняется к нему. Усачев чувствует горячее дыхание около уха и тяжелую ладонь на своем плече. Он тянет Руслана назад и хочет коснутся щеки губами.
Обычно Усачев не материться, но на таких моментах крышу рвет нещадно. Особенно, когда с открытием глаз призрак пропадает. Становилось страшно от своего помешательства. Когда видишь своего "призрака ночи", не веришь собственным глазам. Обычно ты не можешь ничего сказать, забыть важное получается в сто раз лучше, и, если раньше ты не испытывал страха, то сейчас он тобой владеет полноценно. Руслан боялся встречи ровно также, как и хотел. Противоречия.
И снова перед глазами белая пустая комната, где ты сам себе кричишь: -Скажи ему! И сам себе же отвечаешь: -Он не услышит.Руслана передергивало первое время от таких безумных мыслей. Казалось, ему до сумасшествия не хватает совсем немного.
Усачев и Илья встретились ровно тогда же, когда и наступил теплый март. С орущими котами пришло ощущение весенних капризов. Люди скинули с себя огромные пуховики, а очки снова вошли в тренд, как и любовные отношения.
До Руслана дошли слухи о том, что Зануда с Мэддисоном не в ладах. Ссоры на публике стали последним доказательством. Эта замечательная, по мнению Усачева, пара, никогда не выносила свой сор из избы. А тут на тебе...
Руслан приехал из Питера, получив приглашение от Дениса из "Мне нравится", на их первый масштабный опен-эйр со звездами. Огромная сцена была рассчитана на огромную толпу, но Усачев подозревал, что вряд ли придет даже половина. Все из-за туч. Солнце пряталось, люди тоже. К началу концерта подошла "тусовка блоггеров", в том числе и Ксюша с Ильей.
Усачев никогда не думал, что между этими людьми может быть такая напряженная атмосфера. А может она была создана именно присутствием Руслана? По взгляду Мэда было видно что нет. Тогда-то и подумалось: есть ли в мире любовь?
Вспоминая как было все в самом начале Усачев негодовал и искренне не понимал как так получилось. Зануда оберегала Илью, как своего сына, всегда была мила и обходительна. А Мэд хоть и был подонком, но бережно хранил эти отношения, но и никогда не пренебрегал отношениями с Ильей. Но...
К концу вечера Сэм Никель уводил злого Мэддисона в бар, а Хованский успокаивал плачущую Ксению. Руслан тогда забыл о том, что произошло в лифте. Пока он тонул в своей проблеме, Илья тонул в своей жизни.
Мэддисон никак не мог забыть удары собственного сердца, которые в темноте лифта звучали глухо. Он не мог прийти в себя и понять уже наконец что надо менять жизнь. Он боялся потерять то, что было, но хотел новое во что бы то не стало. Илье казалось - он оттягивает то, что уже давно должно кануть в лету. И все равно судорожно цеплялся. Было больно пребывать столько в разлуке, хотя раньше даже не замечалось. Ночью, играя в доту и делая мелкие дела, Мэддисон шутил сам над собой, над своими желаниями и своей же болью. Если быть эгоистом круто, то Илья самый крутой в мире человек.
"Спасибо, Ева!" падала в бездну говноюмора, всеми силами хотелось выбраться оттуда, но Мэддисон терпел. Уйдет он и больше шансов увидеться с Русланом не будет. Не потому, что их объединяет только этот проект, а потому что Илья порвет все связи и забудет о нем. Своеобразный ультиматум. Мэд считал себя спокойным человеком пока не произошла эта ситуация. Пока не забрал Руслан все святое, что было в жизни.Терять всегда неприятно.
Илья пытался написать питерскому хасле, но в результате не находил слов. Представляете, сам Мэддисон не находил слов! Каждый день он смотрел на разных отмотков, рассуждал над сущим бредом с Хованским и все равно не мог сказать о том, что скучает. Влюбленный парень - это дерьмо. А влюбленный жирный парень еще хуже.
Мэддисон ждал приезда Русачева больше, чем теплой погоды. И вот свершилось: почти за одну неделю до встречи нагрянула Ксюша. Она цеплялась за Илью, но не могла удержаться. Отношения их висели на волоске от гибели, в отличие от его отношений с Русланом, которые висели над очередным стартом.
Именно в тот день Илью прижало. Пришлось выбирать и делать ставки: с кем провести время, больше разбираясь в себе. Проблема не приходит одна. Мэддисон убедился, что это правда на все сто процентов. Когда стоило поговорить с Русланом, откуда-то взялся стыд и страх. Было тяжело провести легкий диалог. О большем Илья не думал.
В первый раз он не смог следовать принципу: решать проблемы по мере их поступления. Поэтому тупо нажрался в одном из баров.
Поговорить не вышло, даже когда Усачев примчался в Москву чтобы увидеть своего дражайшего друга который должен был закончить супер важный проект. Тогда Хованский ударил в глаз, опять же психуя из-за Ксюши, которая, в отличие от прошлого вечера, молчала, но все равно отхватила хамских комментариев от своего парня. Илья тоже напился этим вечером и не с кем-то левым, а с Русланом. Но поговорить о ситуации и о последствиях они не смогли. Потому что они были рады даже маленькому контакту. Руслан довез Мэда домой и со спокойной душой поехал к Дозеру. Илья на утро жалел.
Когда смотришь на человека, которого любишь, то замираешь в нетерпении сделать что-нибудь. Илья хотел сжать Руслана так крепко, как это было возможно. Поцеловать так, чтобы дух перехватило и говорить то, что было на уме круглые сутки. Но получалось обратное. Мэддисон молчал, сидел рядом с кем-нибудь и пил пиво.
Третий раз, когда они увиделись, было не до смеха. Знаете поговорку: Бог любит троицу? Мэддисон ее знал и верил. Он верил, что в этот раз все получится. Когда ломаешь свои принципы раз за разом, кажется, что теряешь себя. Илья ломал свою жизнь осознанно, выворачивая в руке саму суть своего Я. И все ради того, чтобы при следующей встрече он посмотрел в глаза с той же решимостью, что и Руслан. В третий раз за всю свою жизнь, Мэддисон видел как Хованский пародирует Иисуса, отгребая от всех по порядку за слишком тонкий троллинг.
- И именем возданным мне - говорю: Всем бухла! - И в этот момент появляется Руслан, прерывая Юру на самом напряженном действии. У него в руке бокал красного вина, а в другой мобильный телефон. Такой обычный образ, который дополнил всю компанию. Усачев сядет рядом с Мэддом, это Илья гарантировал тем, что отодвинул Ксюшу на другую сторону и выпнул Хована из обзора. Он сделал все, чтобы они смогли быть рядом друг с другом.
- Илья, передай мне салфетку, пожалуйста, - просит в середине вечера Руслан, слегка придвигаясь так, чтобы можно было бы расслышать сказанное. Илья непонимающе смотрит и делает вид,что музыка громкая. Усачев наклоняется и говорит громче:
- Салфетку дай, пожалуйста. - А в ответ получает: "Поехали отсюда".
И пока Руслан задумчиво всматривается в темные от освещения глаза Мэддисона, пока не осознано сжимает его ладонь, которой Илья еще недавно накрыл его руку, проходит бесконечность.
Кажется, что в мире есть только это чувство. Как взлет и падение. Как отвержение собственной веры. Как с жара в лютый мороз.
Усачев растерянно улыбнулся и произнес:
- Поехали.
И, как в тумане, они собираются на выход. Ксюша бледно смотрит им в спину, но молчит, а Хован обиженно набирает телефон Никеля и слишком громко жалуется, что два пидараса сваливают в туман. Руслан не слышит, только кидает деньги на стол и выходит первым. Илья быстрым шагом идет следом. В голове сумбур.
Илья нагоняет, не собирающегося останавливаться, Руслана. Между ними не проскальзывает ни слова, но они оба знают чего хотят. Сейчас им уютно идти молча. Усачев больше не нервничает, не слышит тех странных не сказанных диалогов, которые не отпускали его полгода назад, когда они оставались наедине.
Мэд, как только они доходят до дороги, ловит тачку. Бомбила лукаво выглядывает из-за опущенного стекла, запрашивает какую-то неимоверную сумму, за которую они могли умотать на другой конец города. Но им все равно, ведь их мысли заняты совсем другим.
Садятся на заднее сидение вплотную друг к другу. Неудобно, жарко, но никто из них не отодвинется. Благо, что света в машине не было, потому что здоровому мужику за рулем навряд ли бы понравилось то, что парни на заднем сидении сжимают руки друг друга, словно парочка влюбленных. Ну, а что? Весна все-таки. Держатся крепко, боясь отпустить, будто стоит только потерять контакт они снова не увидятся как минимум вечность. Рисковать нельзя. Илья чувствовал как все в нем загорается и все зажигал в нем этот педиковатый, несносный парень, который любит щеголять в красных облегающих штанах, который каждый раз смотрит с упреком в своих огромных серых глазах, если Мэддисон изволит выражаться матом. Который поджимает свои девчачье губы, если его что-то смущает и, который так льнет, когда Илья притягивает его к себе, чтобы заметно было только Руслану.
Они не заметили как доехали до нужного им адреса. Илья достал из кармана деньги и, даже не смотря на то, что там явно больше назначеной суммы, дал водителю, бросая при этом: "Сдачи не надо".
Руслан снова ушел вперед и уже стоял возле подъезда дожидаясь, а Мэддисон все не мог нащупать ключи. Наконец дверь была открыта. Она зашли в подъезд, вызвали лифт. Никто из них не проронил ни слова. Подойдя к двери Илья заметил, что руки у него дрожат. Ключом замочную скважину он попал после того, как неловко потыркался вокруг нее. Все это время он чувствовал взгляд Усачева на себе: одновременно холодный и обжигающий, пытающийся что-то уловить.
Парни вошли в квартиру. Первое, что бросилось в глаза - собранные чемоданы. На немой вопрос в глазах Руслана Илья ответил:
- Ксюха съезжает.
Руслан снял куртку, ботинки и продолжил мяться в прихожей, смотря как Мэд раздевается.
- Нам нужно поговорить, - это все, что нашлось сказать у Руслана.
- А мне и без разговоров все понятно, - Илья слегка улыбнулся, подойдя вплотную и, посмотрев в поблескивающие в полутьме коридора глаза, положил тяжелую ладонь на плечо, медленно повел вверх, странно целуя стоящего перед ним парня: слегка сжимая чужие пухлые губы, задевая своей щетиной щетину на чужой щеке. Все так как представлял себе Усачев, так, как он хотел, как жаждал, мастурбируя на фотографии короля.
Слова вдруг снова стали не нужны. Он понимал, что они не пара, что им не следует увлекаться и, что одно неловкое движение и они снова встретятся лишь через полгода. Если повезет.
У Ильи внезапно начался неконтролируемый поток слов, половину из которых Усачев не мог разобрать. Но Мэддисон прижимал его к себе, гладил руками по спине уже успевши залезть под футболку. И все шептал, шептал.
- Усачев... ты просто не представляешь, как же я, блядь, хочу тебя, Усачев... Знаешь, что я чувствовал с тех пор как ты кинул меня в том гребаном лифте? Это был пиздец... Я думал все будет прекрасно, замечательно. Ну отсосал, ничего такого, - Руслан мысленно сделал фэйспалм, ибо из хватки возбужденного Ильи было не так просто выбраться, - но ты понимаешь, ты мой мир разрушил к чертям... Ебать, я говорю как тринадцатилетняя ТП. Я же вижу, что ты тоже не просто так свалил со мной. Просто, блядь, не надо ничего сейчас усложнять, - Усачев было хотел что-то возразить, но Мэд не дал ему даже начать, хватая за подбородок, целуя, не давая вырваться. Снова. Снова он чувствовал сопротивление - это его нехило заводило.
В этот раз Руслан сопротивлялся интенсивнее. Здесь не было темноты, которая могла бы спасти его от неловких взглядов и разговоров, не было тесноты, из которой никуда не деться. Он мог все это прекратить.
Руслан не понимал почему так хотелось вырваться, ударить, отказать тому, от кого такой неимоверный жар по телу, о ком он столько фантазировал эти долгие месяцы.
Илья все сжимал своей медвежей хваткой тело Усачева, неловко тыкаясь в губы, пытаясь целовать, выкладывая все свои чувства. Получалось рвано, он все время кусался, они стукались зубами.
Все же, на свое счастье, Мэддисон, как и в тот, прошлый, далекий раз, почувствовал как Руслачев перестает сопротивляться и грубой силе, пытающейся оттолкнуть, приходит та сила, от которой сносит крышу, от которой член моментально твердеет до такого состояния, что кажется, словно сейчас кончишь. И хочется, чтобы это ощущение никогда не прерывалось, чтобы Руслан все время толкал его к постели, чтобы они, спотыкаясь, падали, путаясь в простынях и покрывале.
Усачев оказывается лежащим сверху на Илье. Он целует, куда попадется: губы, щеки, глаза, шея. Кусает, царапает, трется пахом о бедро. Сходит с ума. Даже не сразу понимает, что Мэд уже расстегнул ему штаны и залез рукой под них, второй пытаясь стянуть русланову футболку. Руслан прерывается на тридцать секунд - столько времени ему хватило, чтобы стянуть с себя остатки одежды, а еще и полностью раздеть любовника.
Только сейчас он понял, что в своих мыслях называет Илью любовником.
Мэддисон уже открывает презерватив, который валялся на тумбочке.
Руслан понимал, что тот остался после Ксюши. Поставить на заметку: обязательно поговорить о Ксюше. Плюс не думать о девушке мужика, с которым трахаешься. Бывшей девушке.
Илья не понятно откуда вытащил смазку, обильно размазывая ее по своему члену и анусу Усачева, доставляя последнему непонятное мазохистское удовольствие. Наконец Мэддисон начал медленно насаживать Руслана. Это было второе самое сексуальное зрелище для него, ведь первым был Усачев с почти полностью погруженным в его рот членом.
- Как же ты охуенен, - выдохнул Илья полностью насадив Руслана на свой член. Последний жмурился от остроты ощущений. Боль, удовольствие от задетой простаты - все смешивалось в какой-то непонятный коктейль, вихрь ощущений. С одной стороны хотелось немедленно слезть, уйти, не вспоминать, а с другой - двигаться и двигаться быстрее, чтобы горячий член проникал как можно глубже, задевая как можно больше нервных окончаний, вводя в глубокую эйфорию.
И Усачев двигался и двигался, мышцы болели, голос начинал хрипеть из-за громких стонов, а он все не мог остановиться, пока не почувствовал, как оргазм волнами накрывает его. Тогда он начал насаживаться еще сильнее, глубже, резче.
Он царапал грудь Ильи, он кусал Илью, он целовал его, чувствовал как тот напрягается, слышал как он стонет, достигая оргазма.
И сам, наконец, кончая, упал изнеможенный ему на грудь, с чувством, будто они оба сейчас умрут от разрыва сердца.
Сердце колибри бьется с частотой в тысяча четыреста ударов в секунду. Руслан думал, что побил сей рекорд. Двигаться не хотелось, даже для того, чтобы принять позу поудобнее. Усачев пытался отойти, как и Илья, который шумно втягивал воздух.
- Илья... - Шепотом произнес Руслан.
- Нам нужно поговорить?
- Да. - Так же шепотом сказал Усачев. Илья в ответ шумно выдохнул.
- Ксюша уедет на следующей неделе в Питер. За ней уеду я. И думаю, - Илья перевернулся на бок, спихивая с себя Руслана, почти что нежно. - Ты пустишь к себе на пару недель пожить?
- Зачем тебе в Петербург? - Устало спросил Руслан, игнорируя вопрос Мэддисона.
- Чтобы провести время с тобой. - Тихо прошептал Илья. Руслан замер, боясь того, что он мог ослышаться. Но приглушенный смех Мэддисона раздавшийся рядом подтвердил то, что это был не глюк. - Ты чего затих? Нам, кстати, надо будет отметить начало отношений.
- Надо будет, надо. - Ошарашенно ответил Руслан. Мэддисон засмеялся опять, притягивая к себе парня и целуя в губы, произнес:
- Влюбленный Руслан, ты такой дурак.
Сам улыбнувшись своим же словам Илья улегся поудобнее, чувствуя, что именно сейчас происходит так как надо. Именно так.
Соавтор: bobz
Автор: kotler
Бета: Yukiko Akiyama
Фандом: Видеоблоггеры
Рейтинг: R
Пейринг: Илья Мэддисон/Руслан Усачев
Жанр: Слэш (яой), Ангст, Флафф, AU
Предупреждение: OOC, Нецензурная лексика
Состояние: закончен. мини
Дисклаймер: отказываюсь от мальчишек. Не мои они. зато моя идея ахахахха(
Размещение: Только с разрешением автора.
Саммари: Рядом, но нет возможности сказать как это клево. Искренность никогда не была тем самым качеством, которое можно назвать лучшим. Излишняя честность сожжет в тебе человека. Лучше зарываться во лжи, хотя бы перед собой. Потому что потеряться в коридорах - одно. А потерять себя - другое.
от автора: Нас теперь двое :Р
П.С. от меня: Ну, я это... кажется сделала огромную ошибку, начав писать по этой паре. Странно, что Мэддисон - король рунетовского блоггинга, а лучший пейринг в этой среде Макс/Стас. Ну это потом. Текст собирался по кусочкам, поэтому возможны недочеты.
Один говорит что Агата Кристи - Извращение, идеальный вариант для этого фанфика. Другой уверяет что Moby – In This World. Кто прав?
читать дальше
- Спасибо, что были с нами! - Крикнул слишком громко ведущий, закрывая шоу. Илья устало отпил холодной воды и, посмотрев на своего собрата Усачева, который сидел в кресле и сдавливал виски, присел рядом.
- Заебись. - Усачев посмотрел на своего собеседника, и, отпив минеральной воды, усмехнулся. Только что ему звонили из "Спасибо, Ева" и теперь Руслан имел смелость сообщить три новости Мэддисону: плохую, очень плохую и пиздец печальную.
Сегодня в отеле на другом конце города их ждут. Ждут обзорщики и журналисты. Ждут шоу от стендаперов.
Илья отозвался коротко: - Блядь.
Впервые Усачев был полностью с ним солидарен. Руслан очень устал. Иногда даже подумывал устроиться на нормальную работу и забыть обо всех этих вещах, которые требуют самого дорогого от тебя - хорошего настроения. Илья вел себя тихо, прикрыв глаза, он только обронил: "Такси вызови". Усачев выполнил это поручение быстро и, не смотря на свою усталость, залез в твиттер. Там все то же самое. Частые ретвиты, не такие важные новости.
Руслан ждал пока позвонит диспетчер и скажет какой автомобиль подъедет и слышал как тяжело дышал Мэддисон, положив себе руку на глаза. Напряженная тишина, которую не разбавлял даже твиттер. В обстановке, где нечего сказать, лучше реально молчать. Но, когда эта неловкая пауза из-за тебя, становится реально неловко и хочется что-нибудь добавить. Было слишком тяжело. За своими масками придурков и юмористов они забыли, что жизненная энергия тоже важна. И сейчас ее не было.
Бал окончен, а убираться некому. Так же и на душе, и в голове, было пусто, тяжко, бессмысленно. Правда пара приятных цифр всегда отпугивала такие мысли, но их они сегодня не увидят.
Вместо звонка пришла смс. Тихое вибрирование телефона сбило Руслана с мысли.
- Машина будет через пятнадцать минут. Рено Логан, черная.
- Хорошо, что не жигули. А то я бы пешком пошел. - Илья отвел руку от глаз и, поморгав окинул взглядом Усачева. - Ты чего на меня пялишься? Я же тоже человек, устать могу.
Если отбрасываешь маску обычно обнажаешь свою сущность. Когда так делал Илья это казалось из ряда вон выводящим и помещалось на воображаемую полочку Усачева с теми самыми счастливыми минутами, которые происходят в жизни очень редко. Руслан берег такие минуты и старался не спугнуть лишнюю возможность увидеть своего друга настоящим. Иногда притягивает тебя к человеку, даже независимо от того хочешь ты его видеть или нет. Не важно что говорит разум, другим местом хочется оказаться рядом.
Не так давно Усачев понял, что влюблен в короля всея ютуба. Именно из-за этого он пытался ухватыватиться за любую возможность побыть с ним, хотя стоический делал вид, что наплевал на него с высокой горы. Находиться рядом с человеком, имея недвусмысленные намерения на него, хоть и только в голове, но все же, все равно как-то странно.
Руслан каждый раз нервно дергался, когда касался Мэда. Он будто цитировал у себя в голове пришедшие однажды мысли: "Да, Илья не гей. Значит нечего боятся. Натуралы о мужиках не думают". Это давало смелости на легкие дружеские объятия, на смех и даже на то, чтобы смотреть ему в глаза больше двух секунд. А потом... цепляясь за последнюю надежду Руслан смотрел в спину Мэдду, боясь сказать что-то не то, потому что невероятно хотелось ляпнуть что-нибудь глупое о своих чувствах.
Усачев поправил складку на куртке Ильи и, поймав его заинтересованный взгляд, улыбнулся. Мэддисон устало отвел глаза.
- Что?
- Пора выходить. - Руслан грустно посмотрел куда-то за плечо Мэддисона и, внезапно резко, произнес, - У нас нет ни одной идеи для стендапа.
А в голове рисовалась совершенно другая картина. У обоих. Руслан рассуждал о том, что натурал никогда не будет думать о мужчине, как об объекте обожания. Он может идти рядом, может знать и может представлять секс с парнем, но натурал никогда не применит это на себе. А Мэдд думал как бы выжить и не ужраться в усмерть до конца мероприятия.
Илья встал слишком резко и, потянувшись к пальто, посмотрел на Усачева, думая о чем-то своем. Они сегодня постарались на славу. И теперь стоило бы по хорошему порассуждать над стендапом, а не гнать на усталость и лень. Руслан тоже очень устал, и теперь самое время взбодриться.
- Предлагаю коснутся политики. Помнишь, ты про Сирию рассуждал? - Усачев замер, не понимая о чем говорит Илья. Потихоньку до него дошло и он кивнул в знак согласия. Мэддисон принялся застегивать пальто и рассуждать, - А я коснусь темы Обамы. Думаю, шутки про нигеров еще в почете. И вообще, чего сидишь, блядь? Опаздываем же.
- Сейчас, Илья, - Руслан улыбнулся слабо, понимая, что заход политических баталий еще предстоит провести на высоте.
Закон сохранения энергии не действовал совсем. Даже если ты сидишь тебе все равно тяжело. А может Усачева напрягало присутствие Ильи? Спускаясь и закрывая двери клуба парни почти синхронно вздохнули. Свежий воздух и стойкий зимний аромат. Мокрый асфальт изредка поблескивал застывшей прозрачной коркой.
Единственная машина, которая стояла заведенной, была той самой Рено. Илья прикурил сигарету, а Руслан потопал к автомобилю. Вот так вот, по своим дорогам. Покинув наконец территорию клуба и направившись на другой конец Москвы, они начали говорить о теме выступления. Сыграть какую-то сценку по среди стендапа было интересным предложением. Изобразить ситуацию Обама vs. Сирия, или же ниггер на ракете, или даже обезьяна с красной кнопкой - только раззадорили парней в потоке их воображения. Обговаривая несуществующих персонажей, лучшие шутки, и порядок проведения, они проехали пол пути. Таксист очень старался, уверяя парней, что через пол часика машина прибудет на место. Мэддисон только улыбнулся и поблагодарил его, замолкая. Перед выступлением хотелось помолчать подольше. Илья опустил руку с колена на обивку сидения, слегка касаясь ребром ладони руки Руслана. Так, будто случайно.
Руслан задумался как, должно быть, он выглядит перед Мэддисоном, когда вот так ненавязчиво придвигает свою ладонь еще ближе, когда пытается посмотреть в глаза, и как влюбленный в девчонку парень, старается угодить, предугадать.
А как вы поступите, если ваш лучший друг внезапно станет делать странные вещи, при этом каждый раз ошибаться и палиться со своими чувствами? Когда вы заметите нежный взгляд, слишком долгое приветствие, или не дружеское объятие? Руслан думал, что в этой надуманной ситуации он должен быть тем, в кого влюбляются. Но тут внезапно жизнь крутанула колесом фортуны и перековеркала всю историю.Руслан постил себе в голове отдельные мысли: не догадается, не увидит. И смотрел исподтишка за происходящим. Он знал, что нарывается на что-то большее, чем хук слева или удар с ноги в нос. Нет. Он будто намекал: "Я хочу извращенного наказания". И не мог ничего подделать. Руслан тонет в чувствах, которые будто сплетаются на ходу со словами, наровясь выплеснуться наружу. Он знает, что тяжело смотреть в глаза и одновременно трахать в голове светлый образ, отвечая по пути на вопросы о политической действительности.
Тяжело смотреть с обожанием и, в то же время, холодно отзываться, комментируя не самую удачную мысль. Было тяжелее, чем вспахать поле картофеля. Руслан думал, что от этой ловушки не сбежать и он был чертовски прав.Он замирал когда касались его руки. Когда случайно прижимались или когда мило передразнивали без лишней напускной агрессии. Эти моменты берег у самого сердца. Даже если было больно после этого идти дальше, делая вид, что это ничего не значит. При этом улыбаясь как идиот, ходить хвостиком по пятам и говорить себе шепотом: "Он меня обнял, он прикоснулся ко мне! Он сказал, что я умею быть смешным". Это был идиотизм. А нет. Была любовь.
Рядом, но нет возможности сказать как это клево. Искренность никогда не была тем самым качеством, которое можно назвать лучшим. Излишняя честность сожжет в тебе человека. Лучше зарываться во лжи, хотя бы перед собой. Потому что потеряться в коридорах - одно. А потерять себя - другое.
Руслан представлял себе картину маслом: Мэддисон узнает, что Усачев гей, кидает в твиттер что-то между "я ведь говорил" и "а я знал", потом дает Руслану бутылку вина и просит засунуть ее в жопу. Вот так мило и без мордобоя. Хотя, получить за такую информацию в глаз - дело принципа всех натуралов. Илья же не гей какой-нибудь, а мужик. У мужиков есть яйца, а значит они должны рассказать пидорам как надо использовать штуку между ног. При чем совершенно нелогичным для Усачева способом: бить в нос, бить в глаз, бить лицо, бить тело. Руслан вздрогнул от собственных мыслей, представляя себя в крови на пороге у Мэда, уползающим в подъезд, крича: зато я сказал в лицо!
Если долго хвататься за мысль в конечном счете она схватит тебя. А от такого, уж поверь, никуда не убежать. Руслан навязывал себе мысль что Мэд не узнает о его чувствах и, в то же время, одергивал себя от малейшего предположения, что Илья знает всю правду. Тогда он вздыхал с облегчением буквально на секунду. А потом накатывало. Как говорил Мэд: "очко контузит не по-детски". Но случилось то, что случилось. И теперь скрытое желание дать знать Илье обо всем, что происходит в голове у Усачева, вырывалось постепенно.
Руслан сам начал видеть свои промахи. Но не только это было бельмом на глазу. Иногда казалось, да ладно, он видел это! Мэддисон со своей позиции альфа самца вел себя как влюбленный идиот. Часто смотрел на губы - Усачев имел привычку их кусать, мять и вообще делать все, чтобы усиленный кровоток придавал более яркий оттенок его губищам. На таких моментах замирал и отворачивался в сторону.
Это все неловко: милые жесты, объятия, даже шутливое распускание рук. Руслан был уверен: его хотят. Частые шутки про ориентацию поменяли в голове Мэддисона образ Руслачева, делая его бабой, не иначе. Знаете что больнее, по мимо нераздельной любви? Полное непонимание и абсолютное игнорирование. Руслан знал, что Илью не переделать. Но как же хотелось дать ему в нос за каждую шутку про геев, за каждый тупой срач. И, в то же время, сказать спасибо за то, что Мэддисон затыкает любого, кто решится пошутить над этим же. Своеобразный защитник. Пора было признаться: быть немой рыбой проще, чем Усачевым. Быть ленивым питоном удобнее, чем кидаться как медведь на проблему.
Мэддисон отвел взгляд и, будто случайно, переместил свою ладонь, чтобы чувствовать холодную руку Руслана. Заметив перемещение Усачев не пытался даже посмотреть на парня. Просто прикрыл глаза и, словно этот жест отвлек его от рассуждений, замер, смотря в окно. Илья последовал его примеру, совершенно уйдя в себя.
Мэддисон умел делать хорошо три вещи: замечать, игнорировать, лениться. Две последних он применял везде и всегда, следуя принципу Будды или какого-то другого вероисповедания, а может даже и учения. Первый пункт ему изредка мешал и так же редко помогал. Руслан обычно провожал его долгим грустным взглядом. Ладонью касался почти нежно, боясь причинить боль от своей силы. Ха-ха, Мэд трижды поржал над этой мыслью. Усачев и сила - гейские потуги. Этого, конечно, он не озвучил. Так же промолчал и о странных тупняках, которые выглядели устрашающе. Руслан после очередной шутки про свои замашки питерские задумчиво смотрел на Мэда, долго не отводя взгляда, и, будто пугаясь собственных мыслей, постепенно округлял глаза. Хрен знает что у него в голове происходит, но это выглядело слишком...ммм, влюбленно? Мэддисон снова непроизвольно дернулся. Вряд ли. Скорее всего это цель пристыдить или напугать короля, чем попытка его же соблазнить.
Когда Усачев напивается, он делает слишком много комплиментов Илье, пытаясь потрогать за самое дорогое - задницу. А Мэд старательно делает вид, что ничего не слышит, не ощущает и ему лень даже разбираться в чувствах Руслана. Сначала стоило заметить прямые доказательства - на тебя дрочат. Потом, следовало принять решение ударить или игнорировать. А дальше, вот как раз то, что дальше и было интересно!
Когда Мэддисон представлял то, как по его мнению может выглядеть Руслан, когда дрочит на его королевкий образ в ванной или в кровати... В общем, когда Мэд думал об Усачеве и его члене - его накрывало. По началу - диким хохотом, позже смущением, потом раздражением, а под конец накатывало возбуждение, после которого обычно совершался быстрый акт рукоблудия.
Вот тогда-то и понял Илья, что все, пиздец. Но, как ни странно, это было еще не все! И вообще, о чем можно думать, когда воротит от членов? Но Усачева-то хотелось. Иногда людей тупо хочешь и не можешь сказать нет, хотя понимаешь какой стремный выбор. Мэду еще повезло... вдруг бы выбор на бабусю упал? А тут на Руслана. Херня вопрос, с мужиком попробовать не хотелось, но этого можно было избежать простой дрочкой и, даже в мыслях, изолировать это извращенное желание. Но ни время, ни усиленные занятия делами, ни дни, проведенные в доте ни хрена не отвлекали. Усачев прилип к фантазии, превращаясь в навязчивую идею.
Сиськи или не сиськи? Вопрос времен печального черепа остался на слуху. Имея под рукой популярность, а под другой девушку, он руководствовался только силой собственного члена в этих сложных вопросах. Но тут вмешалась голова. Когда четыре стихии смешиваются обычно приходит аватар, но на этот раз это место было занято Ильей, который хотел непонятного.
Все происходящее было дурманом. Выброс адреналина выбил все силы и теперь хотелось пить зеленый чай на Тибете, слушая мелодию камня. Это было опустошение после рабочего дня. Такое было и после каждого отъезда Руслана. Только ему знать не положено.
Мэддисон имел хорошее качество для любого друга. Он говорил то, что было у него в голове и, даже если эта мысль никогда не будет озвучена полноценно, ее можно будет собрать по кусочкам. Мэддисон на каждом шагу шутил, что Руслан гей. И ведь его эта мысль претила, пока не заинтересовала серьезно. Усачев слышал это, но все равно прятался за свою отмазку. Два придурка, не иначе.
- Ребят, мы приехали. - Произнес таксист и, озвучив сумму,заглушил мотор автомобиля. Мэддисон дернулся от резко прозвучавшего голоса.
- Спасибо большое. Музыка у вас классная, - сказал Руслан, протягивая деньги. Илья в шоке посмотрел на их руки, которые в процессе рассуждений они сжали, словно при рукопожатии. Руслан руку не убрал и, даже не смотря на все неудобства, не разорвал контакт для того, чтобы вытащить деньги. А еще оказывается в такси играла музыка. Мэддисон услышал старые добрые Scorpions и усмехнулся.
Падать в омут вдвоем веселее. Как в аду, только в омут собственных желаний. Хотя какой может быть ад без желаний? Желание было схватить себя за грудки и приложить о стену. Да, именно себя. Потому что никто другой, кроме себя, не выбьет ту дурь, которая происходит у тебя в голове. Они вышли из машины и синхронно подняли головы. То ли это Илья повторил за Руслачевым, то ли Руслан повторил за Мэддисоном, неизвестно, но на высокое здание они смотрели озадаченно. Вот же два придурка: взрослые парни, а просто пялятся куда-то наверх. Их ждут уже, а им все нипочем.
- Пойдем?
- А какой этаж-то? - Мэддисон одернул себя как раз в тот момент, когда хотел взять за руку Усачева.
- Этаж? Вроде 15, - пожав плечами ответил Усачев, засовывая руку в карман и следуя в это высокое здание более чем уверенно. Илья смотрел в спину своему другу, приятелю, собутыльнику и, порой, даже брату, а теперь еще и как на человека, которого хочет. Настроение падало все ниже от понимания того, что он хочет сотворить, и что не стоит творить ни при каких обстоятельствах.
Двери открылись сразу же, как только Руслан нажал на кнопку. Зайдя в лифт с огромным зеркалом Усачев почти забился в угол. Мэддисон молчал, ступая в серое пространство слишком лениво и медленно. Илья ткнул кнопку и двери захлопнулись немного подрагивая из-за работы механизма, издавая неприятный звук. Кабина поползла вверх. Огромный индикатор красным выводил этажи. За каждой минутой тишины стоял целый диалог. Не в живую, а где-то на уровне интуиции. Кто-то спрашивал, кто-то отвечал. У них всегда было так: полное понимание.
12. Цифра мигнула и кабину тряхнуло на цифре 13.
Вот так просто: погас свет, воцарилась тишина. Аварийный свет отсутствовал и это было чертовски неудобно.
- Илья? - Руслан не паниковал, а скорее интересовался.
Мэддисон устало приложился к стене лифта и шумно выдохнул:
- Если нет аварийного света, то света в здании нет вообще. - Констатировал Илья.
Усачев не мог успокоиться, наводил кипиш, что-то пытался сделать... Да-а, ладно. Вот, в почти в темноте, почти с любовью всей своей жизни и почти злым, он застрял почти на тринадцатом этаже! Руслан нервно искал панель управления, протирая ладонью всю стену пока Мэддисон не достал свой мобильный телефон и не посветил в сторону, где предполагался Усачев.
Руслан должен был благодарить с издевкой, произнести хоть что-нибудь, но губы будто прилипли друг к другу. Что говорить? Именно тогда он натолкнулся на серьезный взгляд Ильи и понял все.
Мэддисон знает, что Руслан думает о нем. Вот тут-то и стало страшно за свое лицо, за свои помыслы, а самое страшное за лифт, который не приходил в движение и кнопка вызова оператора, нажатая несколько раз, не сработала. Интуиция не обманывает, даже если пять минут назад он эту мысль опровергал.
- Заткнись, - предостерег Мэддисон. Экран телефона погас, заблокировавшись. Воцарилась темнота.
- А что я должен говорить? - Руслан не мог поверить в то, что видел, в то, что понял и в то, что сейчас терял. Как падает башня Руслан видел, на ютубе правда, но видел. Как происходит атомный взрыв - тоже. Но как разбивается сердце он наблюдал впервые. И правильно вроде все это выглядело, Илья ничего ему не должен. Но чертовски обидно за непонимание.
- Я давно знаю и нахер не хочу участвовать в твоих загонах. - Мэд произносил это зло и Усачев был уверен, что при свете он бы уже давно отхватил по шее. Почему именно вот так? Руслан готов был плакать от отчаяния или тупо пнуть первое что-либо попавшееся на пути. Но в двух квадратных метрах был только Илья, а его бить было как-то опасно.
- Смотрю, ты все обдумал. - А что теперь Руслану скрывать? Пусть Илья знает. Может хотя бы про геев шутить перестанет.
Усачев вытащил мобильник и проверил свое предположение. Сети нет. Он заперт в кабине со злым Ильей. Что может быть лучше?
- Я тебя уже попросил закрыть свой хавальник. - Мэддисон устало приземлился на корточки. Экран в руке Руслана погас, напоследок осветив грустное лицо хозяина.
- Уж извини, единственное, что я могу сделать, как ты говорил, ныть или сосать. - Злясь обронил Усачев, прижимаясь к стене, будто пытаясь найти у нее защиты.
- Не язви. - Мэддисон напротив успокоился.
- Не драматизируй. Я со своими заскоками сам справлюсь. И не надо мне тут шатать мир. - бросил в ответ Усачев. Ему реально нечего терять. Любовь потерял, а с этой потерей и друга, и популярность. Будет дрочить дальше на светлый образ и думать о всякой чуши. Он был готов к этому. Своеобразно. Даже припас дома хорошего вина.
- Ты, баба, смотрю, нарываешься?
- Нарываюсь. - Откуда-то пришло ощущение напряжения, будто сейчас вспыхнет костер. Именно сейчас оборвется последняя нить каната, на которой висит кабина.
В темноту говорить было намного веселее и интереснее.
- Тебе избитым быть захотелось, я не понимаю?
- Может быть. Я ведь тупой. Не пойму еще. - Продолжал говорить Руслан, пока не услышал шорох.
Через мгновение он почувствовал, как Илья схватил его за грудки и грубо прижал к металлической стенке лифта. Ощущения были обострены до предела из-за невозможности видеть. Усачев чувствовал жар тела, которое было так близко, резкое дыхание, обжигающее губы, грубые руки, которые в любой момент могли разбить Руслану лицо. Но не было страха, было возбуждение. Жгучее желание, заставляющее трястись, хотеть большего. Не важно чего - ударов, грубости, ласки, нежности - лишь бы больше.
Свет в лифте начал включаться и выключаться. Усачев увидел растерянное лицо Ильи, все еще сжимающего в кулаках края руслановой куртки, увидел как тот потянулся ближе, преодолевая оставшиеся сантиметры между их губами.
В лифте вновь наступила кромешная тьма, но Руслану казалось, будто здесь взорвалась ракета. От незнакомого ощущения в голове все взрывалось. Илья целовал грубо, сминая чужие пухлые грубы, кусая их, проникая языком глубже в рот. Щетина царапала недавно выбритые щеки Усачева, но Илье было все равно. Он получил то, чего подсознательно хотел уже столько времени. Ему было плевать на слабые попытки Руслана оттолкнуть, прекратить это. Одной рукой Мэд сильнее стиснул край куртки, другой держал усачевскую шею, не давая вырваться. Сейчас его мозг медленно, но верно пытался выключиться.
Выключить, по крайней мере, здравый смысл. Ведь он насильно целовал Руслана, в темном лифте, закрытом пространстве, крепко зажав между тонкой стеной и своим телом, неистово проникая языком внутрь, облизывая его губы, не давая ответить или сопротивляться.
Тут произошло то, чего отключающийся мозг не ожидал: руки Усачева оставили попытки отбиться от неожиданного напора, а напротив начали пробираться под расстегнутую куртку, попутно теребя футболку под ней. Язык начал с трудом отвечать на столь жестокие ласки.
Ощущение нереального, будто все происходит на грани сна, четко засело в голове. Руслан подавался действиям Мэда, чувствуя как поцелуй перерастает в нечто большее. Илья провел рукой по плечу, судорожно выдыхая и, словно цепляясь, схватился за рукав.
Грубая мужская сила возобладала над нежностью. Руслан чувствовал, что его губу снова прокусили до крови и теперь поцелуй казался жутко невкусным.
- М-м, - Усачев не сдержал стона, чувствуя как Илья еще раз толкнул его к стене. Будто напугавшись звука Мэддисон отпрянул, разрывая поцелуй. В его глазах была жажда, которая опьяняла, срывала крышу.
Руслан не верил себе и своим мыслям. Он пытался совладать с трясущимися руками и справиться со сбитым дыханием. Жар чужого тела отвлекал, мешал, бесил и возбуждал. Мэддисон смотрел долго, вдумчиво. Казалось, он решал в голове вопрос жизни и смерти. Руслан устало прикрыл глаза и откинулся на стенку лифта. Илья, напротив, не сдвинулся с места, усиливая хватку на локте видеоблоггера. Они говорили действиями. Илья говорил, что не знает что делать дальше и рискует отступиться, а Руслан, устало прислоняясь затылком к металлической поверхности, отвечал: я устал от твоих выкрутасов.
И дальше наступала тишина, также произошло и в этом случае. Мэддисон сжал руку слишком сильно и Усачев уставился туда, где должно было быть чужое лицо. Илья не отпускал, ожидая реакции. Она же должна быть, черт возьми! Но кроме стояка в штанах, Мэддисон не заметил ничего. Руслан устал. Эмоционально выдохся. Илье пришлось разжать схватку и отстраниться. Коснувшись параллельной стены затылком король блоггеров замолк.
Снова звучал диалог: А дальше что? И проносился ответ: Твое решение. То, что происходило можно назвать страхом перед ответственностью.
Илья не хотел брать вину, портить жизнь человеку и разгребать проблемы. Все это возложится на его плечи, если он сейчас продолжит. Мэддисон был не дурак и прекрасно осознавал: начнет - не остановится.
Усачев шумно выдохнул и подошел к Илье непозволительно близко, если сейчас можно так сказать, после того что было. Мэддисон застыл в напряжении, в ожидании действий, но Руслачев чувствовал его губы, почти касался груди и тепло, ставшее привычным, стало возбуждать. Илья готовился ко всему. От издевки до пощечины. Потому за такие шутки, особенно над чувствами, получают по морде, но Руслан разбивает все догадки тем, что медленно, ведя руками вдоль чужого тела, опускается на колени. Старается усилить все свои чувства, чтобы понять каково это делать минет другому мужику. Все бывает в первый раз.
Он прижимается к животу Мэддисона щекой, рукой проводит по все еще застегнутой ширинке. Илья издал странный звук похожий на рык, впутывая при этом руку в волосы Усачева и оттягивая их. Оба ловят неимоверный кайф.Наконец ширинка расстегивается и Руслан чувствует как Мэд возбужден и рад, что света нет, ведь он никогда бы не смог так стоять на коленях, дотрагиваться, получать удовольствие от руки волосах и проводить рукой по стоящему члену. Стоящему на него. Илья снова издает стон и Усачев приближается ртом, слегка касаясь головки. Непривычное ощущение. Мэддисон в нетерпении насаживает его горячий рот глубже. Рус давится, кашляет, отстраняется, но потом возвращается в исходное положение, начиная в темпе скользить пухлыми губами то вверх, то вниз, подчиняясь настойчивой руке.
Свет снова начал мигать. Почти полностью взяв в рот Усачев поднимает глаза на верх, смотря на раскрасневшееся лицо короля. Тот в свою очередь смотрит ему в глаза. Ничего сексуальнее Руслачева с членом во рту он еще не видел. Он представлял иногда такое, будучи в душе, но не думал, что в реальности это будет настолько охуенно.
Ксюха делала ему минет раньше, у нее это выходило на порядок лучше, но сам факт того, что объект мэддисоновских желаний, в последний месяц преследующий его во всех фантазиях, присутствующий там во всех позах, делал это, пусть неумело, неловкими движениями губ, возбуждало намного больше. Дыхание Ильи окончательно сбилось, сердцебиение участилось до предела, а Руслан все двигался, помогая себе рукой. Мэддисон дошел до предела и, с очередным рыком, кончил.
Усачев уже начинал захлебываться сильными потоками спермы, но сильная рука снова не давала отстраниться, сжимая в кулаке волосы на чужом затылке. В этот момент свет перестал мигать, на секунду выключился и снова, уже без перебоев, включился. Лифт поехал. Руслан вскочил с колен, сопровождаемый слегка печальным взглядом, отошел в другой угол лифта и сплюнул чужую сперму. Через секунду лифт остановился, раскрывая наконец свои двери. Усачев, не поднимая взгляда на Илью, выскочил, не говоря ни слова.
***
Время бежало как могло. Руслан уже не мог точно вспомнить когда была встреча с Мэдом в последний раз. Словно через размытый туман он вспоминал произошедшее в лифте и улыбался. За радостью и безграничной любовью всегда следовало огорчение.
Одиночество, которое спустя полгода только наступало на горло. То, которое сдавило кадык так, что становилось тяжело что-либо сказать. Руслан походил на немую рыбку.
Открывая ссылки на ютуб он видел образ, а настоящее, то, чего не хватало. Это заметно ощущалось. Были в одной среде, но ощущение, что на другой планете. Усачев ощущал себя в пустой комнате, где нет ничего кроме стула. Так он рисовал для себя правду. Эхо, которое пародировало его, с каждым разом все длиннее отражалось от стен. Это был страх напополам с одиночеством. Да, Усачев ждал встречи и боялся до испарины.
Вечерами он будто прокрадывался на какую-то штаб-квартиру с супер секретной информацией, кликая на аватарку Ильи, и, замерев, впитывал в себя его образ. Руслан любил все в этом человеке и, налюбовавшись до стояка в штанах, он закрывал страничку, быстро перепрыгивал со стула на кровать, зарываясь в подушку. Ему было чертовски стыдно. Когда делаешь смелый поступок приходиться ждать последствий в виде сомнений. Руслан считал, что за свою выходку он платит совестью и добровольно мучал себя вечерами, пытаясь написать Илье и все равно терялся то в буквах, то в смысле. Когда нестерпимо хочется к человеку - кружится голова. Одурманиваешься какими-то полуреальными мечтами и пропадаешь из внешнего мира на неопределенный срок.
Руслан, откинувшись на стул и прикрыв глаза, представлял как Мэддисон заходит в его комнату и наклоняется к нему. Усачев чувствует горячее дыхание около уха и тяжелую ладонь на своем плече. Он тянет Руслана назад и хочет коснутся щеки губами.
Обычно Усачев не материться, но на таких моментах крышу рвет нещадно. Особенно, когда с открытием глаз призрак пропадает. Становилось страшно от своего помешательства. Когда видишь своего "призрака ночи", не веришь собственным глазам. Обычно ты не можешь ничего сказать, забыть важное получается в сто раз лучше, и, если раньше ты не испытывал страха, то сейчас он тобой владеет полноценно. Руслан боялся встречи ровно также, как и хотел. Противоречия.
И снова перед глазами белая пустая комната, где ты сам себе кричишь: -Скажи ему! И сам себе же отвечаешь: -Он не услышит.Руслана передергивало первое время от таких безумных мыслей. Казалось, ему до сумасшествия не хватает совсем немного.
Усачев и Илья встретились ровно тогда же, когда и наступил теплый март. С орущими котами пришло ощущение весенних капризов. Люди скинули с себя огромные пуховики, а очки снова вошли в тренд, как и любовные отношения.
До Руслана дошли слухи о том, что Зануда с Мэддисоном не в ладах. Ссоры на публике стали последним доказательством. Эта замечательная, по мнению Усачева, пара, никогда не выносила свой сор из избы. А тут на тебе...
Руслан приехал из Питера, получив приглашение от Дениса из "Мне нравится", на их первый масштабный опен-эйр со звездами. Огромная сцена была рассчитана на огромную толпу, но Усачев подозревал, что вряд ли придет даже половина. Все из-за туч. Солнце пряталось, люди тоже. К началу концерта подошла "тусовка блоггеров", в том числе и Ксюша с Ильей.
Усачев никогда не думал, что между этими людьми может быть такая напряженная атмосфера. А может она была создана именно присутствием Руслана? По взгляду Мэда было видно что нет. Тогда-то и подумалось: есть ли в мире любовь?
Вспоминая как было все в самом начале Усачев негодовал и искренне не понимал как так получилось. Зануда оберегала Илью, как своего сына, всегда была мила и обходительна. А Мэд хоть и был подонком, но бережно хранил эти отношения, но и никогда не пренебрегал отношениями с Ильей. Но...
К концу вечера Сэм Никель уводил злого Мэддисона в бар, а Хованский успокаивал плачущую Ксению. Руслан тогда забыл о том, что произошло в лифте. Пока он тонул в своей проблеме, Илья тонул в своей жизни.
Мэддисон никак не мог забыть удары собственного сердца, которые в темноте лифта звучали глухо. Он не мог прийти в себя и понять уже наконец что надо менять жизнь. Он боялся потерять то, что было, но хотел новое во что бы то не стало. Илье казалось - он оттягивает то, что уже давно должно кануть в лету. И все равно судорожно цеплялся. Было больно пребывать столько в разлуке, хотя раньше даже не замечалось. Ночью, играя в доту и делая мелкие дела, Мэддисон шутил сам над собой, над своими желаниями и своей же болью. Если быть эгоистом круто, то Илья самый крутой в мире человек.
"Спасибо, Ева!" падала в бездну говноюмора, всеми силами хотелось выбраться оттуда, но Мэддисон терпел. Уйдет он и больше шансов увидеться с Русланом не будет. Не потому, что их объединяет только этот проект, а потому что Илья порвет все связи и забудет о нем. Своеобразный ультиматум. Мэд считал себя спокойным человеком пока не произошла эта ситуация. Пока не забрал Руслан все святое, что было в жизни.Терять всегда неприятно.
Илья пытался написать питерскому хасле, но в результате не находил слов. Представляете, сам Мэддисон не находил слов! Каждый день он смотрел на разных отмотков, рассуждал над сущим бредом с Хованским и все равно не мог сказать о том, что скучает. Влюбленный парень - это дерьмо. А влюбленный жирный парень еще хуже.
Мэддисон ждал приезда Русачева больше, чем теплой погоды. И вот свершилось: почти за одну неделю до встречи нагрянула Ксюша. Она цеплялась за Илью, но не могла удержаться. Отношения их висели на волоске от гибели, в отличие от его отношений с Русланом, которые висели над очередным стартом.
Именно в тот день Илью прижало. Пришлось выбирать и делать ставки: с кем провести время, больше разбираясь в себе. Проблема не приходит одна. Мэддисон убедился, что это правда на все сто процентов. Когда стоило поговорить с Русланом, откуда-то взялся стыд и страх. Было тяжело провести легкий диалог. О большем Илья не думал.
В первый раз он не смог следовать принципу: решать проблемы по мере их поступления. Поэтому тупо нажрался в одном из баров.
Поговорить не вышло, даже когда Усачев примчался в Москву чтобы увидеть своего дражайшего друга который должен был закончить супер важный проект. Тогда Хованский ударил в глаз, опять же психуя из-за Ксюши, которая, в отличие от прошлого вечера, молчала, но все равно отхватила хамских комментариев от своего парня. Илья тоже напился этим вечером и не с кем-то левым, а с Русланом. Но поговорить о ситуации и о последствиях они не смогли. Потому что они были рады даже маленькому контакту. Руслан довез Мэда домой и со спокойной душой поехал к Дозеру. Илья на утро жалел.
Когда смотришь на человека, которого любишь, то замираешь в нетерпении сделать что-нибудь. Илья хотел сжать Руслана так крепко, как это было возможно. Поцеловать так, чтобы дух перехватило и говорить то, что было на уме круглые сутки. Но получалось обратное. Мэддисон молчал, сидел рядом с кем-нибудь и пил пиво.
Третий раз, когда они увиделись, было не до смеха. Знаете поговорку: Бог любит троицу? Мэддисон ее знал и верил. Он верил, что в этот раз все получится. Когда ломаешь свои принципы раз за разом, кажется, что теряешь себя. Илья ломал свою жизнь осознанно, выворачивая в руке саму суть своего Я. И все ради того, чтобы при следующей встрече он посмотрел в глаза с той же решимостью, что и Руслан. В третий раз за всю свою жизнь, Мэддисон видел как Хованский пародирует Иисуса, отгребая от всех по порядку за слишком тонкий троллинг.
- И именем возданным мне - говорю: Всем бухла! - И в этот момент появляется Руслан, прерывая Юру на самом напряженном действии. У него в руке бокал красного вина, а в другой мобильный телефон. Такой обычный образ, который дополнил всю компанию. Усачев сядет рядом с Мэддом, это Илья гарантировал тем, что отодвинул Ксюшу на другую сторону и выпнул Хована из обзора. Он сделал все, чтобы они смогли быть рядом друг с другом.
- Илья, передай мне салфетку, пожалуйста, - просит в середине вечера Руслан, слегка придвигаясь так, чтобы можно было бы расслышать сказанное. Илья непонимающе смотрит и делает вид,что музыка громкая. Усачев наклоняется и говорит громче:
- Салфетку дай, пожалуйста. - А в ответ получает: "Поехали отсюда".
И пока Руслан задумчиво всматривается в темные от освещения глаза Мэддисона, пока не осознано сжимает его ладонь, которой Илья еще недавно накрыл его руку, проходит бесконечность.
Кажется, что в мире есть только это чувство. Как взлет и падение. Как отвержение собственной веры. Как с жара в лютый мороз.
Усачев растерянно улыбнулся и произнес:
- Поехали.
И, как в тумане, они собираются на выход. Ксюша бледно смотрит им в спину, но молчит, а Хован обиженно набирает телефон Никеля и слишком громко жалуется, что два пидараса сваливают в туман. Руслан не слышит, только кидает деньги на стол и выходит первым. Илья быстрым шагом идет следом. В голове сумбур.
Илья нагоняет, не собирающегося останавливаться, Руслана. Между ними не проскальзывает ни слова, но они оба знают чего хотят. Сейчас им уютно идти молча. Усачев больше не нервничает, не слышит тех странных не сказанных диалогов, которые не отпускали его полгода назад, когда они оставались наедине.
Мэд, как только они доходят до дороги, ловит тачку. Бомбила лукаво выглядывает из-за опущенного стекла, запрашивает какую-то неимоверную сумму, за которую они могли умотать на другой конец города. Но им все равно, ведь их мысли заняты совсем другим.
Садятся на заднее сидение вплотную друг к другу. Неудобно, жарко, но никто из них не отодвинется. Благо, что света в машине не было, потому что здоровому мужику за рулем навряд ли бы понравилось то, что парни на заднем сидении сжимают руки друг друга, словно парочка влюбленных. Ну, а что? Весна все-таки. Держатся крепко, боясь отпустить, будто стоит только потерять контакт они снова не увидятся как минимум вечность. Рисковать нельзя. Илья чувствовал как все в нем загорается и все зажигал в нем этот педиковатый, несносный парень, который любит щеголять в красных облегающих штанах, который каждый раз смотрит с упреком в своих огромных серых глазах, если Мэддисон изволит выражаться матом. Который поджимает свои девчачье губы, если его что-то смущает и, который так льнет, когда Илья притягивает его к себе, чтобы заметно было только Руслану.
Они не заметили как доехали до нужного им адреса. Илья достал из кармана деньги и, даже не смотря на то, что там явно больше назначеной суммы, дал водителю, бросая при этом: "Сдачи не надо".
Руслан снова ушел вперед и уже стоял возле подъезда дожидаясь, а Мэддисон все не мог нащупать ключи. Наконец дверь была открыта. Она зашли в подъезд, вызвали лифт. Никто из них не проронил ни слова. Подойдя к двери Илья заметил, что руки у него дрожат. Ключом замочную скважину он попал после того, как неловко потыркался вокруг нее. Все это время он чувствовал взгляд Усачева на себе: одновременно холодный и обжигающий, пытающийся что-то уловить.
Парни вошли в квартиру. Первое, что бросилось в глаза - собранные чемоданы. На немой вопрос в глазах Руслана Илья ответил:
- Ксюха съезжает.
Руслан снял куртку, ботинки и продолжил мяться в прихожей, смотря как Мэд раздевается.
- Нам нужно поговорить, - это все, что нашлось сказать у Руслана.
- А мне и без разговоров все понятно, - Илья слегка улыбнулся, подойдя вплотную и, посмотрев в поблескивающие в полутьме коридора глаза, положил тяжелую ладонь на плечо, медленно повел вверх, странно целуя стоящего перед ним парня: слегка сжимая чужие пухлые губы, задевая своей щетиной щетину на чужой щеке. Все так как представлял себе Усачев, так, как он хотел, как жаждал, мастурбируя на фотографии короля.
Слова вдруг снова стали не нужны. Он понимал, что они не пара, что им не следует увлекаться и, что одно неловкое движение и они снова встретятся лишь через полгода. Если повезет.
У Ильи внезапно начался неконтролируемый поток слов, половину из которых Усачев не мог разобрать. Но Мэддисон прижимал его к себе, гладил руками по спине уже успевши залезть под футболку. И все шептал, шептал.
- Усачев... ты просто не представляешь, как же я, блядь, хочу тебя, Усачев... Знаешь, что я чувствовал с тех пор как ты кинул меня в том гребаном лифте? Это был пиздец... Я думал все будет прекрасно, замечательно. Ну отсосал, ничего такого, - Руслан мысленно сделал фэйспалм, ибо из хватки возбужденного Ильи было не так просто выбраться, - но ты понимаешь, ты мой мир разрушил к чертям... Ебать, я говорю как тринадцатилетняя ТП. Я же вижу, что ты тоже не просто так свалил со мной. Просто, блядь, не надо ничего сейчас усложнять, - Усачев было хотел что-то возразить, но Мэд не дал ему даже начать, хватая за подбородок, целуя, не давая вырваться. Снова. Снова он чувствовал сопротивление - это его нехило заводило.
В этот раз Руслан сопротивлялся интенсивнее. Здесь не было темноты, которая могла бы спасти его от неловких взглядов и разговоров, не было тесноты, из которой никуда не деться. Он мог все это прекратить.
Руслан не понимал почему так хотелось вырваться, ударить, отказать тому, от кого такой неимоверный жар по телу, о ком он столько фантазировал эти долгие месяцы.
Илья все сжимал своей медвежей хваткой тело Усачева, неловко тыкаясь в губы, пытаясь целовать, выкладывая все свои чувства. Получалось рвано, он все время кусался, они стукались зубами.
Все же, на свое счастье, Мэддисон, как и в тот, прошлый, далекий раз, почувствовал как Руслачев перестает сопротивляться и грубой силе, пытающейся оттолкнуть, приходит та сила, от которой сносит крышу, от которой член моментально твердеет до такого состояния, что кажется, словно сейчас кончишь. И хочется, чтобы это ощущение никогда не прерывалось, чтобы Руслан все время толкал его к постели, чтобы они, спотыкаясь, падали, путаясь в простынях и покрывале.
Усачев оказывается лежащим сверху на Илье. Он целует, куда попадется: губы, щеки, глаза, шея. Кусает, царапает, трется пахом о бедро. Сходит с ума. Даже не сразу понимает, что Мэд уже расстегнул ему штаны и залез рукой под них, второй пытаясь стянуть русланову футболку. Руслан прерывается на тридцать секунд - столько времени ему хватило, чтобы стянуть с себя остатки одежды, а еще и полностью раздеть любовника.
Только сейчас он понял, что в своих мыслях называет Илью любовником.
Мэддисон уже открывает презерватив, который валялся на тумбочке.
Руслан понимал, что тот остался после Ксюши. Поставить на заметку: обязательно поговорить о Ксюше. Плюс не думать о девушке мужика, с которым трахаешься. Бывшей девушке.
Илья не понятно откуда вытащил смазку, обильно размазывая ее по своему члену и анусу Усачева, доставляя последнему непонятное мазохистское удовольствие. Наконец Мэддисон начал медленно насаживать Руслана. Это было второе самое сексуальное зрелище для него, ведь первым был Усачев с почти полностью погруженным в его рот членом.
- Как же ты охуенен, - выдохнул Илья полностью насадив Руслана на свой член. Последний жмурился от остроты ощущений. Боль, удовольствие от задетой простаты - все смешивалось в какой-то непонятный коктейль, вихрь ощущений. С одной стороны хотелось немедленно слезть, уйти, не вспоминать, а с другой - двигаться и двигаться быстрее, чтобы горячий член проникал как можно глубже, задевая как можно больше нервных окончаний, вводя в глубокую эйфорию.
И Усачев двигался и двигался, мышцы болели, голос начинал хрипеть из-за громких стонов, а он все не мог остановиться, пока не почувствовал, как оргазм волнами накрывает его. Тогда он начал насаживаться еще сильнее, глубже, резче.
Он царапал грудь Ильи, он кусал Илью, он целовал его, чувствовал как тот напрягается, слышал как он стонет, достигая оргазма.
И сам, наконец, кончая, упал изнеможенный ему на грудь, с чувством, будто они оба сейчас умрут от разрыва сердца.
Сердце колибри бьется с частотой в тысяча четыреста ударов в секунду. Руслан думал, что побил сей рекорд. Двигаться не хотелось, даже для того, чтобы принять позу поудобнее. Усачев пытался отойти, как и Илья, который шумно втягивал воздух.
- Илья... - Шепотом произнес Руслан.
- Нам нужно поговорить?
- Да. - Так же шепотом сказал Усачев. Илья в ответ шумно выдохнул.
- Ксюша уедет на следующей неделе в Питер. За ней уеду я. И думаю, - Илья перевернулся на бок, спихивая с себя Руслана, почти что нежно. - Ты пустишь к себе на пару недель пожить?
- Зачем тебе в Петербург? - Устало спросил Руслан, игнорируя вопрос Мэддисона.
- Чтобы провести время с тобой. - Тихо прошептал Илья. Руслан замер, боясь того, что он мог ослышаться. Но приглушенный смех Мэддисона раздавшийся рядом подтвердил то, что это был не глюк. - Ты чего затих? Нам, кстати, надо будет отметить начало отношений.
- Надо будет, надо. - Ошарашенно ответил Руслан. Мэддисон засмеялся опять, притягивая к себе парня и целуя в губы, произнес:
- Влюбленный Руслан, ты такой дурак.
Сам улыбнувшись своим же словам Илья улегся поудобнее, чувствуя, что именно сейчас происходит так как надо. Именно так.
@музыка: Artic Monkeys – Crying Lightning
@настроение: эм
@темы: Ангст, Видеоблоггеры, Руслан Усачев, Илья Мэддисон, Романс, Слэш, Фанфики